«А впереди двадцать первый век,
Текучий камень пангейских рек,
Потом осенняя слякоть, потом зима, потом кайнозой»
Олег Медведев «Кайнозой»
Огонь окутывал то, что уже без его помощи трудно было назвать телами, но что странно, яркое пламя, становившееся все больше и больше, дым которого уносился в полуночное небо, представляло собой нечто торжественное, и останки словно вновь оживали, растворяясь в воздухе, уносясь вместе с дымом ввысь.
Десяток человек, окруживших костер, был странен своим составом. Этих людей трудно было представить где-нибудь вместе, за исключением большого праздника, да и то, седого мужчину, узнаваемого всеми по лицу, больше похожего на морду старого волка, редко встречали даже на массовых собраниях.
Два лицеиста, скорее всего уже выпускники, жилистые, широкоплечие, аккуратные прически, но одежда не без изъянов, у одного немного помята рубашка, у второго внизу чуть разорвана штанина брюк, но во всем явно прослеживаются попытки следить за собой, которые чаще всего в юношеском возрасте появляются не из желания выглядеть передовым лицеистом, а для того, чтобы произвести как можно большее впечатление на лиц противоположного пола.
Три женщины, одна стоит рядом с седым мужчиной, не обнимает его и не держит за руку, но их связь чувствуется сразу; две другие – в обычных повседневных платьях, в такой же обычной легкой летней обуви, по ним нельзя понять ни рода их занятий, ни их семейного положения, лишь суровые лица, вовсе несвойственные женщинам, живущим спокойной мирной жизнью, говорили о многом.
Еще один мужчина выделялся своей одеждой: был он в сапогах и маскхалате, но было заметно, что данное одеяние непривычно мужчине. Длинный, худощавый, в больших очках с толстыми стеклами, он представлял собою образ типичного преподавателя, сложившийся в сознании людей с незапамятных времен.
Из трех оставшихся один явно был лесником, с ружьем, с рыжей бородой, он был достаточно полон, по сравнению с остальными собравшими, но не толстяк, камуфляж и большой рюкзак за спиной дополняли его образ маленького хитроватого лесного духа. Второй был молодым, чуть постарше лицеистов, в классических джинсах и черной футболке с замысловатым белым знаком по центру, молодой человек улыбался, что служило контрастом на фоне общей даже не серьезности, а, скорее, строгости, однако никто не сказал ему ни слова. Последним был мальчишка, лет десяти, одет он был просто, как и все мальчишки в его возрасте – простые спортивные штаны и серая однотонная футболка, размера чуть большего, чем нужно. Мальчуган держался подле седого мужчины и его жены, связь всех троих тоже можно было проследить даже, не обращая внимания на то, что мальчик глядел то на огонь, то на отца, и изредка бросал отчасти испуганные, отчасти гордые взгляды на мать.
- Вы встретитесь с Ним, - прошептал седой. - Он ждал вас.
Парень в черной футболке улыбнулся шире, в его глазах отражались маленькие огоньки погребального костра.
***
Мальчик полз. Он хрипел, выплевывал кровь и полз. В левой руке у него был мешок, который мальчик тащил за собой уже неизвестно сколько времени, достаточного для того, чтобы палящее солнце изожгло его лицо до крови, но не для того, чтобы он перестал двигаться вперед любыми способами. В правой руке мальчик сжимал пистолет, марки которого он, Сашка, не знал, так как вообще слабо разбирался в оружии.
«Возьми книги, ты и сам немало знаешь, Саш, но… Но в них то, что поможет тебе начать все заново, они нужны тебе, возьми!»
Они тащили Лизу вдвоем не один день. Она несколько раз пыталась сама убить себя. Но после первого же случая, один из мальчишек обязательно не спал, когда отдыхал второй. Но потом Лиза упала снова. Она спала в гамаке, сооружённом Вовой, а потом… После она так и не сказала, что ей привиделось, но ее пронзительный крик на весь лес и последовавший за ним звук падения навсегда врезались Сашке в память, а Вова до конца корил себя за идею с гамаком. Они все равно несли ее. Через сутки они дошли до города, где и случилась роковая перестрелка. Сашка один остался без царапины, у Вовы пуля прошла насквозь через правую руку, а Лиза… с двумя пулями в себе, она зашла в библиотеку, до которой они успели дойти перед встречей с местной бандой, мало того, она еще и смогла выбрать нужные книги, собрать их в валявшийся на улице мешок и протянуть Саше.
«Оставь мне свой «макарыч», Саш. Он выглядит даже хуже меня. Вот, возьми это. Бери, я сказал! Все. Иди. Я буду с ней. Мы уже не жильцы. Иди! Иди. Ты сможешь»
Вова остался с ней. Он мог идти дальше. Он даже понимал, что нужно идти дальше, Сашке он будет нужнее, он понимал, что все время, оставленное им всевышним, Лиза наполовину, будет его ненавидеть и наполовину благодарить. Вова все это понимал, но не смог побороть чувства внутри себя, поэтому, приказывая, выгонял их из Сашки.
Саша не считал дни. Нет, считал, но потом сбился. Мальчик чувствовал, что еще чуть-чуть – и все. Мучения от голода быстро забылись, сменившись мучениями жажды. Ноги отказывались не просто идти и шевелиться, они уже не могли даже просто волочиться за телом.
Раздался звук. Саша замер. Как давно он не слышал ничего, кроме своего хрипящего дыхания?
Мальчик поднял голову. Глаза его расширились. Всего за несколько мгновений в них промелькнули облегчение, радость, испуг, ужас, отчаяние, но тут же они сузились, сверкнув молнией гнева. Впереди, на расстоянии менее двадцати шагов стояли люди. Люди. Он не видел людей с того момента, как оставил друзей. Но разве люди стреляют в исхудавших, полуодетых, грязных ребят, которым еще нет и тринадцати лет? Нет, там, в городе были звери, забравшиеся в человеческие тела. Так и здесь. Это были не люди. Хотя они сами себя ими считали.
Слева стояли «парни». Высокие, с длинными, до плеч, ухоженными волосами, гладкой кожей, были они одеты наполовину - в обтягивающих голубых джинсах. Каждый из них держал в руке какой-либо предмет, один водил по кругу небольшой видеокамерой, второй читал что-то, третий писал в блокноте, четвертый рисовал; но большая часть из них оставила свою работу, они смотрели на мальчика со счастливой улыбкой.
- Мы нужны тебе! Без нас не будет культуры!
Справа расположился «народ» разных возрастов - от студентов до мужчин с сединой. Каждый из них стоял около коробки с надписями, каждая из которых завершалась ценой товара, находящегося в самой коробке. Чаще всего встречались наименования алкогольной, табачной и электронно-испарительной продукции.
- Мы нужны тебе! Без нас не будет экономики!
По центру столпились две категории одного класса. Низкорослые, толстые, с обвисшими щеками «мужчины» в возрасте и довольно-таки высокие юноши в дорогой одежде европейского образца.
Этот центр смотрел на мальчика с испугом. Наверное, лишь они понимали, что им не спастись.
- Мы нужны тебе! Без нас не будет ничего!
Он поднялся, отхаркиваясь. Правые и левые кучи дрогнули, центр шагнул, не попятился, а именно шагнул назад. Сашка поднял пистолет.
- Это вам за культуру, - выстрел влево. – А вам за экономику, - выстрел вправо.
Двух куч не стало. Центр дрожал, вот-вот он должен был лопнуть, взорваться без чье-либо сторонней помощи.
- Вы, вы… - голос говорившего дрожал, а кто решился высказаться нельзя было понять, все в массе выглядели одинаково мерзко, образуя собой единую кучу, не делимую на отдельных «людей». – Вы можете только разрушать! Это… это вам не строить! Мы… мы еще посмотрим… как вы…
- Посмотри, - прохрипел Сашка, - посмотрим. Я посмотрю. Но не вы, - и раздался третий выстрел.
***
Александр стоял, почти не видя, как к нему приближается всадник, молодой человек в черной футболке.
- Хэй, вы кто? – крикнул он, почти сравнявшись с мужчиной, а когда сравнялся, то постоянная улыбка в этот раз-таки сползла с его лица. – Вы меня видите?
Александр медленно повернул голову в его сторону.
- Дай воды. И их найди, - и вдруг, совершенно неожиданно мужчина улыбнулся улыбкой, смотревшейся жутко на его изуродованном лице. – Стихи. Прикольно…
И он упал. Он не знал, что парень тут же взвалил его, исхудавшего за эти годы, на коня и помчал в лес.
- Вот, дядь Яш, - лесник посмотрел на Александра, лежавшего на лавке без сознания; парень стоял рядом. – Что делать-то? Я в медицине-то…
- Вот что, - лесник выпрямился. – В город его вези. Там есть две сестры – Марья и Ира Ковалевы. Живут где не знают – лечить могут.
- Понял.
Парень стоял в дверях. Одна из женщин хлопотала в соседней комнате. Вторая склонилась над мужчиной и внимательно осматривала его с ног до головы.
-хы…гхыы, - прохрипел Саша, попытался привстать.
- А ну, лежи! – прикрикнула на него хозяйка.
- Может еще воды дать? – неуверенно предложил парень.
- Дорогой мой, будь другом, дров наруби, тебе Мишка покажет где, считай это платой за услуги, - женщина даже не повернулась, проговорив свою просьбу притворно ласковым голосом.
- Городские, - парень хмыкнул, улыбнувшись, и вышел.
Мишка оказался маленьким, худющим пареньком в оборванной одежке.
- Дрова рубить? – с пониманием спросил он парня.
- Ага…
- Мы от Владимира, - в унисон гаркнули двое мальчишек, едва зайдя в дом.
Хозяйки, привыкшие ко многому, едва остались живы, до того тихо мальчишки зашли и до того резко и громко доложили о себе.
- Он сказал, что этот, - кивок в сторону спящего на печи Александра, - что-то говорил про книги.
- Говорил, - кивнула одна из сестер. – Вот только я его никуда пока не отпущу, пущай Владимир ваш сам приходит.
- Понятно! – они так же бесшумно вышли.
- Возьмите, Григорий Ильич, - Владимир Алексеевич пододвинул к старому учителю несколько книг. – Вы можете начать с этого.
Григорий Ильич дрожащей рукой провел по книге «Логика. Учебник для средней школы. 1954г», поднял глаза, собираясь задать вопрос, но Владимир Алексеевич опередил его.
- Да, я руковожу почти всем, даже воссозданием образования. Но я не всесилен и не во всем компетентен, это дело у вас выйдет лучше, Григорий Ильич.
- Спасибо, вам.
- Благодарить нужно Его. Он очень много сделал.
Владимир сидел рядом с ним. Сашка приоткрыл глаза.
- Я вот всегда хотел иметь такого… Учителя, как вы.
Владимир внимательно посмотрел на лежащего мужчину.
- Да, - кивнул Сашка, - от вас веет чем-то таким, уверенным.
И тут Владимир все понял. Это понимание пришло откуда-то из глубины памяти, из прочитанных книг и услышанного от старых приятелей. Он понял, что перед ним уже не Александр, а мальчик Сашка, лет эдак двенадцати.
- Все же будет да?
- Да, Сашка.
- Мне уже все равно, я знаю, что вы все сможете. Но…
- Что, Саш?
- Вы только найдите их, я хочу увидеть их там. Мы там полетаем.
- Увидишь, Саш. Будете летать и светить нам.
Мальчик улыбнулся и счастливо закрыл глаза.
«В моих зубах сигарета, в руках весло, гребу в кайнозой»
Олег Медведев «Кайнозой» |
