«Был безумным, был спокойным…»
«Приходи» Сплин.
Коля открыл пачку сока и сделал несколько глотков прямо из горлышка, поскольку было лень, да и просто незачем наливать питьё в стакан. Холодный, но не ледяной поток сначала приятно коснулся языка и горла, затем скрылся внутри мало что поймавшего за этот день желудка.
Получив необходимое охлаждение, парень закрыл и поставил пачку на подоконник.
Коля сел. Делать было совершенно нечего. Пол чист, всё убрано, уроки учить не нужно. От головы, кажется, к концу пятницы ничего не осталось. Круговорот мелких, с друг другом не связанных происшествий, приведших к тоске и грусти, прочно засел глубоко внутри Коли и нипочём не желал выбираться. Хандра приживалась с каждым днём и часом.
Три нервных срыва за вечер, по причинам так до конца и неосознанным. Три нервных срыва. Да, это рекорд.
Все домашние уже легли. Проветривание мозгов на вечерней улице, на которой зима и весна ещё спороли о том, как надо уходить и приходить, ничем не помогло. Головная боль на какое-то время ушла, но состояние некой пустоты осталось, да и безутешные мысли вскоре вернулись. Крепкий чай с бутербродом тоже не действовал.
И что-то вдруг нашло на Колю: он достал со своей полки черновик, схватил ручку и, сев за кухонный стол, принялся писать. Строчка за строчкой так и вылетали из-под шарикового стержня. И вот он уже дошёл до слов «Проветривание мозгов на вечерней…», как вдруг раздался гудок. Коля подскочил, не сразу поняв, что является источником звука, а как понял, то не поверил, но всё же бросился в зал, схватил телефон – она!
- Да, зайка!
- Волчонок мой, прости, я тут замоталась совсем. То малые орут, то уроки, то уборка… И телефон разрядился, я не заметила.
- Зай, ты меня прости! Я тут и устал, и навалилось всего! – он махнул рукой. – К чёрту! Всё хорошо! Я… я люблю, тебя, зай.
- Я тебя тоже, волчонок, - мурлыкнула девушка в ответ.
Коля улыбнулся своей широкой, отнюдь не такой, как в кино, а настоящей, искренней улыбкой.
Хандра ушла.
|
