Сторонники идеи насаждения в России ювенальной юстиции, заручившись поддержкой в бюрократической среде, постепенно переходят к тактике открытого террора, направленного на подрыв семьи как ключевого института российского общества. Причем в качестве основного объекта для атаки, как правило, выбираются наиболее уязвимые и беззащитные социальные группы – многодетные семьи. И это в то время, когда именно многодетная семейная модель способна спасти Россию от демографической катастрофы. Однако порой складывается такое впечатление, что силы, стоящие за распоясавшимися ювеналами, преследуют прямо противоположные цели.
В последнее время СМИ все чаще сообщают о фактах вопиющего беспредела со стороны некоторых органов опеки и попечительства. Последние откровенно злоупотребляют данными им полномочиями осуществлять надзор за т. н. неблагополучными семьями и фактически насильственно отбирают детей у родителей.
Естественно, что на словах «попечители» и «радетели» о семейном благополучии, практикующие подобные почти иезуитские методы расчленения семей, прикрываются самыми благородными целями. А именно заботой о создании необходимых условий для воспитания детей из «неблагополучных» (т. е. малообеспеченных) семей. При этом блюстители права ребенка на достойные условия жизни, следуя только им понятной «логике», отнюдь не спешат помочь его родной семье создать эти самые соответствующие условия (через содействие в решении жилищной проблемы, трудоустройстве родителей, предоставлении мест в детсадах и пансионатах с обучением).
Из всего арсенала методов и средств по улучшению качества жизни «подопечных» детей опекуны-ювенальщики почему-то предпочитают исключительно репрессивно-карательные. В результате численность воспитанников сиротских учреждений постоянно и искусственно повышается. Причем это происходит не во время войны, а в наше вполне мирное время, да при живых и здравствующих родителях, которые не только не отказываются от выполнения своих родительских обязанностей, но даже готовы отстаивать свое право на детей.
О том, насколько холодно, бездушно и цинично ювенальная машина прокатывается по судьбам людей, можно судить, например, по отдельным открытым обращениям разлученных родителей, которые трудно назвать иначе, чем крик о помощи. В качестве красноречивого примера приведем недавнее открытое письмо матери четверых малолетних детей из города Колпино (пригород Санкт-Петербурга), адресованное одновременно президенту РФ, губернатору Санкт-Петербурга, председателю Законодательного собрания и прокурору города. Автор обращения, 34-летняя гражданка РФ Вера Камкина, которая после смерти мужа одна воспитывала четверых детей, пишет о том, что органы опеки угрожают ей отобрать детей, мотивируя готовящуюся варварскую акцию плохими жилищными условиями (одна комната в коммунальной квартире площадью 18 кв. м). Вот такое современное воплощение идей социал-дарвинизма («бедные не имеют права размножаться»), которому могли бы аплодировать г-н Мальтус и отцы-основатели Третьего рейха.
Особый цинизм ситуации состоит в том, что сначала либерал-реформаторы по сути лишили подавляющее большинство граждан России возможности реализовать свое право на жилье, а затем их идейные апологеты из представителей «заточенных» под нормативы ювенальной юстиции органов опеки лишают малоимущих последней «роскоши», которую они могут позволить себе в жизни, – радости воспитания собственных детей.
По словам многодетной матери, органы опеки «утверждают, что нет спальных мест, а вот в детском доме, в доме ребенка этих спальных мест много. Зачем улучшать жилищные условия моей семье? У меня мало денег, и хватает их только на самое необходимое. Мне говорят, что в детском доме моих детей будут кормить лучше. Когда я прошу помочь мне определить детей в детский сад и ясли для того, чтобы я могла работать и зарабатывать больше, мне в этом отказывают. Меня и моих детей хотят разлучить. Мы все в горе, мы все страдаем. На моих детях пытаются выполнить план по заполнению детских домов России».
Женщина буквально умоляет российские власти не допустить вопиющего ювенального произвола и беззакония: «Дети плачут, просятся домой, они понимают, что нас хотят разлучить. Я нахожусь с детьми в больнице. Я ничего не могу сделать. Я беззащитна. Прошу защитить меня и моих детей от этого произвола, от беззакония. Чиновники сиротят четырех моих детей при живой матери».
Разобраться с тем, является ли описанный случай единичным или речь идет о четко спланированной кампании, направленной на подрыв семейных устоев в России, в интервью KM.RU помогла представитель некоммерческого партнерства в защиту семьи, детства, личности и охраны здоровья «Родительский комитет» в Санкт-Петербурге Любовь Качесова:
– Случаев таких много. По некоторым нам пришлось по просьбе родителей впрямую участвовать в судебном процессе. Если в прошлые годы нам приходилось чаще сталкиваться с ситуацией, когда родители протестовали против случаев растления своих детей (непонятные уроки, фильмы и пособия), то сейчас пошли жалобы родителей именно по случаям попыток изъятия детей из семей.
Приведу такой пример. Не так давно мы участвовали в судебном процессе, на котором решался вопрос о лишении родительских прав. Иск был заявлен главой муниципального образования с подачи органов опеки. Истцы утверждали, что родители якобы уклонялись от выполнения своих родительских обязанностей. Некоторое время представители органов опеки осуществляли инспекционные рейды в эту семью, а затем их просто перестали пускать. Основанием еще раз войти в эту семью и изъять детей явился несчастный случай, когда в мае прошлого года маленький ребенок остался один дома (будучи при этом закрыт) и поджег штору. В результате ее возгорания оплавились диски и кассеты, которые лежали на подоконнике. А т. к. пошел дым, то соседи сразу открыли дверь. Ребенок во время этого инцидента не пострадал и не нуждался в медицинской помощи. Но эта история была квалифицирована как «оставление ребенка в опасной для жизни ситуации». И, наверное, опека не узнала бы об этой истории, если бы какой-то доброхот из числа соседей не позвонил в соответствующую инстанцию. Сразу же приехала специалист по опеке и попечительству и забрала ребенка.
В принципе, нельзя исключать, что таким образом кто-то из соседей просто сводил счеты с данной семьей – допустим, на почве личной неприязни. Обратите внимание: соседи знали, куда нужно позвонить. Причем после того, как забрали пятилетнего ребенка, представитель по опеке и попечительству поехала в детский сад и забрала другого ребенка из этой же семьи, который в это время преспокойно и благополучно находился в детском саду.
Итак, изымают сразу двоих детей и везут в одну больницу. Папа ребенка дал нам возможность ознакомиться с материалами судебного дела. И мы обратили внимание на то, что в них указывалось, что мальчики были в грязной одежде. Понятно, что тот ребенок, который был один и поджег занавеску, действительно мог испачкаться. Но второй-то находился в детском саду. Тогда возникает вопрос: а что происходило с ребенком в детском саду, если он явился оттуда в такой грязной одежде?
В качестве доказательства того, что родители не выполняют данных им рекомендаций врача (якобы отказываются от госпитализации при ухудшении состояния ребенка), на суде была представлена типовая бумага (приложение № 4) к главе администрации муниципального образования под названием «Сообщение о выявлении несовершеннолетних, оставшихся без попечения родителей, либо находящихся в обстановке, представляющей угрозу их жизни, здоровью и препятствующей их воспитанию». И вот участковый врач отправляет бумагу о том, что родители не заботятся о здоровье ребенка, не выполняют ее рекомендаций и отказываются от госпитализации. Но парадокс ситуации состоит в том, что эта бумага прямо противоречила фактическим обстоятельствам. Дело в том, что ребенок уже в течение недели находился в хирургическом отделении в медицинском учреждении по инициативе родителей. Т. е. доказать отсутствие «надлежащего ухода» невозможно.
Кроме того, мы сами провели акт обследования жилищно-бытовых условий, представили его в суде и дали показания. В нем приводятся беседы с соседями, никто из которых не дает негативных оценок этой семье, что противоречило заявлениям, которые делала в суде опека. Мы также привлекли детского педиатра, который подробно допросил папу и исследовал все медицинские документы детей. Так вот, он сделал вывод о том, что уход за детьми со стороны родителей был абсолютно адекватным. В итоге (история началась 8 мая) 7 декабря прошлого года Красносельский суд Санкт-Петербурга отказал отделу опеки и попечительства в лишении родительских прав. Дети вернулись в дом. Но трагичность ситуации заключается в том, что через месяц после изъятия детей умерла мама. Конечно, у нее было уже заболевание, но, как утверждает отец детей, после начала всей этой истории она не могла ни спать, ни есть, ни пить. Так что это могло стать серьезным провоцирующим фактором в течении ее болезни.
Кстати говоря, когда изымаются дети, родителям просто не позволяют их увидеть. Хотя они не лишены родительских прав, но встретиться с детьми им не дают. Пока была жива мама, а дети лежали в больнице, за месяц родителей ни разу не пустили. У меня возникает ощущение, что органы опеки вместо оказания реальной помощи нуждающимся семьям решили пойти по репрессивному пути. В ситуации, когда отсутствуют четкие критерии (что такое «ненадлежащий уход за здоровьем ребенка», «злоупотребление родительскими правами»), всегда есть почва для подобных нарушений. Например, что такое «сниженный вес»? С чего вы взяли, что данный ребенок – «неестественно худой», если у него мама и папа имеют субтильную телесную конституцию?.. Так вот, при отсутствии внятно прописанных критериев применяются крайние меры в виде изъятия.
При этом в ходе разбирательства мы не увидели, как работали органы опеки с этой семьей. Например, этих людей упрекали в том, что они отказывались от социальной помощи. Но в суде отец заявил, что ему никто ничего не предлагал – и никаких доказательств обратного так и не было предъявлено. Они оба с женой работали, плюс получали пособие на детей. Так что средств, хотя они и не жили богато, вполне хватало, и не нужно было куда-то дополнительно обращаться.
Я знаю еще одну семью, у которой недавно были изъяты дети и помещены в больницу, так что описанный мной случай – не единичный. Например, как вам ситуация: сотрудник детсада измеряет у детей размеры синяков, с которыми они пришли в сад? Т. е. осуществляется такой личный досмотр. Кроме того, известны случаи, когда осуществлялись профилактические гинекологические осмотры 5-6-летних девочек. Уже есть система детских гинекологов в детских поликлиниках с 0 до 14 лет. А с 14 до 18 – молодежные консультации. Некоторые родители подавали в суд и узнавали, что их район включен в эксперимент по продвижению ювенальной юстиции. До этого родители просто не понимали, почему они сталкиваются с таким сумасшедшим сопротивлением, и откуда такой настрой.
Кирилл Говоров
|
